Джон Уик (John Wick)

Crackjack

----------------
«Джон Уи́к 3» (англ. John Wick: Chapter 3 — Parabellum) — американский фильм режиссёра Чада Стахелски.
В 1994 году Стахелски участвовал в съёмках фильма Алекса Пройаса «Ворон». После гибели исполнителя главной роли Брэндона Ли на съёмочной площадке, Стахелски, который был его дублёром, доиграл роль Эрика Дрэйвена в нескольких оставшихся сценах (при этом при помощи спецэффектов на Стахелски было наложено лицо Брэндона Ли).

В 1999, благодаря внешнему сходству c Киану Ривзом, стал его дублёром в фильме «Матрица» и сиквелах.[2] В 2005 был дублёром Хьюго Уивинга в боевике «V — значит вендетта», в сцене где V уходит из концлагеря сквозь огонь. На тело Стахелски был нанесён специальный огнеупорный гель.

В 2014 Чад Стахелски вновь работал в паре с Ривзом, на этот раз в качестве режиссёра — Стахелски снял экшен-триллер по сценарию Дерека Колстада под названием «Джон Уик», собравший в мировом прокате 88 миллионов долларов. Киану Ривз сыграл заглавную роль киллера. В 2017 вышло продолжение «Джон Уик 2», Стахелски вновь сел в режиссёрское кресло. В том же году было объявлено, что он станет режиссёром перезапуска фильма «Горец», планируется выпустить трилогию.

В сцене 1 части, в душе, можно заметить вытатуированную на спине Джона Уика известную латинскую поговорку: «Fortes fortuna adiuvat» - «Храбрым судьба помогает» (лат. Fortes fortuna adjuvat), также «судьба помогает смелым», — латинская поговорка, в этой или подобной форме встречающаяся у классических писателей. По мнению латинского писателя Клавдиана, основная мысль этой поговорки принадлежит ещё греческому поэту Симониду (V век до н. э.).
-----------------

Странный фильм. Сюжет прост и незатейлив. Но я посмотрел 3 части. Куда то всё бегут. Постоянно стреляют и дерутся. Диалоги скорее отсутствуют, чем искать некий смысл. И всё же. Всё же. Третью часть досмотрел практически не перематывая. И чем же меня он зацепил? Кианом Ривзом. Нет идиотского юмора. Суперпупергероя спортивного сложения бога. А есть отсутствующий. В подавляющем большинстве актёры пытаются играть того кого они думают должны хотеть видеть люди. Играют востребованные клише. Или тупые пробки плавающие в декорациях фильма с остротами сценаристов. Нет живого единства и отсутствующего. И вдруг живой персонаж. Такой был Цой в Игле. Такой Киану. На гребне волны он был молод и горяч. В матрице идея сюжета затмевала его игру. А здесь тот баланс где можно увидеть игру там где игры нет... Умри пока не умер, родись пока живой....

Crackjack

Киану Ривз показывает свою коллекцию мотоциклов

Crackjack

Актер, продюсер, преподаватель Stella Adler Academy of Acting & Theatre — Los Angeles, основатель и руководитель АRТА Academy Дмитрий Будрин — один из немногих русских, кому довелось на протяжении многих лет наблюдать Голливуд изнутри. У него есть своя версия того, какие внутренние механизмы двигают голливудской машиной и каковы шансы русских актеров на то, чтобы стать ее частью

— Почему русские актеры, которые вышли из школы, давшей миру Михаила Чехова, не котируются в Голливуде? В отличие, например, от актеров из Австралии: Мела Гибсона, Хью Джекмена, Николь Кидман — все они на протяжении многих лет занимают ведущие позиции, хотя родились в стране, которая по географическому расположению находится где-то на отшибе.

— Такую же ситуацию мы можем наблюдать и в музыке. У нас все есть: индустрия, телевизионный конкурс «Голос», но все это остается «семейными радостями». Если говорить об Австралии, то преимущество номер один тех актеров, которым выпало там родиться, — английский язык. Съемка в Голливуде идет со скоростью полторы — две с половиной страницы сценария в день, и хороший преподаватель сможет так подготовить актера, что его акцента никто не заметит. Во-вторых, там есть агенты, которые плотно работают с Голливудом и регулярно ставят в известность ведущих представителей киноиндустрии о появлении новых талантов. Если у этого таланта все получается, то все знают, откуда он, с каким агентством работал, с какими продюсерами, и тогда ставки этих продюсеров увеличиваются в два-три раза, потому что у них возникает репутация людей, которые способны вывести австралийскую звезду на голливудскую орбиту. У них есть мощный стимул заниматься промоушеном звезд, который требует моральных, материальных и других усилий.


Австралийский кинематограф, как и французский, очень тесно связан с американским. Например, фильм «Именинница» — история о том, как англичанин знакомится с русской женщиной по интернету, ее как раз играет Николь Кидман. Она приезжает к нему, врет, что его любит, потом приезжают ее братья и как могут издеваются над этим англичанином. Так французы, как только узнали, что Николь Кидман будет играть русскую и на роль братьев нужны актеры с акцентом, поняли: с каким именно акцентом они будут разговаривать, зритель из Техаса не определит. И если француз будет произносить твердое «р», то для всех американцев это будет русский акцент. И французские продюсеры смогли договориться насчет участия двух своих актеров: Венсана Касселя и Мэтью Кассовица, которые на тот момент были восходящими звездами во Франции. Вы можете себе представить, как поднялась их цена на внутреннем рынке, после того как они сыграли серьезные роли в одном фильме с Николь Кидман? В несколько раз! Вот вам пример того, как работает эта схема.

Мы все ждем, что американские продюсеры пригласят кого-нибудь из русских актрис, потому что «она такая классная». Мы сидим и ждем. А почему бы не сделать из этого нормальный бизнес: подумать, каким актерам сейчас это нужно. Конечно, Владимир Машков не будет играть официанта номер три, а, допустим, актер сериала, которому нужно перейти на большой экран, почему бы и нет? Все зависит от того, как это подать. Если он возвращается после этой эпизодической роли и о нем говорят: «Только что он прошел несколько мастер-классов с голливудскими педагогами. Эти педагоги были настолько поражены его мастерством, что ему нашли небольшую роль, чтобы он мог подтвердить: после таких мастер-классов он может работать в высокобюджетном голливудском фильме». Это было бы возможно, если бы продюсеры были заинтересованы в том, чтобы наращивать стоимость актеров. Чтобы американские продюсеры рассуждали примерно так: «Мы сняли Ходченкову, давайте снимем ее еще раз, потому что набегут русские продюсеры и инвестируют в наш фильм».

Вся проблема в том, что в России нет качественной продюсерской школы. Нам в принципе трудно поверить, что можно легально заработать хорошие деньги. Это не укладывается в нашем сознании. Все ищут какие-то гешефты: давайте побольше привезем, побыстрее срубим и уедем. Американский бизнес мне напоминает «Сапсан» — поезд, который мчится со скоростью двести-триста километров в час и у него есть две остановки, а наши продюсеры напоминают мне людей, которые хотят заскочить в этот поезд на ходу. Они думают, что разбегутся и влетят через окно. Я им всегда говорю: «Может быть, все-таки лучше пойти на остановку, попить кофе, дождаться прибытия поезда, сесть в последний вагон и начать движение по вагону к машинисту, спокойно, тихо, вместе с движением поезда? Да, вы сразу в кабину машиниста не попадете, прежде чем это произойдет, пройдет несколько часов. Но вы туда войдете, и вы там будете ехать». Наша проблема в том, что у нас нет системы, нет планомерной работы.


— Тем не менее есть актеры, которые очень успешны в России и с какого-то момента уже на протяжении многих лет планомерно строят свою голливудскую карьеру. Это и Владимир Машков, и Валерий Николаев, и они не добились особого успеха. И есть другие, например Ольга Куриленко, которая смогла стать востребованной в Голливуде.

— Если я продюсер — а продюсеры, как правило, не смотрят кино, — то почему я должен снимать в роли русского Машкова, а не какого-нибудь француза, которого мне предложат другие продюсеры и скажут: «Слушай, сними нашего Жан-Жака, и мы инвестируем в твой фильм тридцать тысяч долларов, это немного, но ты хотя бы два съемочных дня себе обеспечишь». Сразу появляется смысл. Я уважаю талант Машкова, я считаю, что он — мастер, интереснейшая личность как актер, как режиссер. Но вот этому человеку, который не смотрит иностранных фильмов, он просто сидит и считает цифры, зачем ему снимать Машкова? Я слышал, что Павел Чухрай, после того как был номинирован на «Оскар» с фильмом «Вор», на следующий год приехал в Голливуд, привез с собой очень серьезную сумму денег и предложил делать совместное кино с Владимиром Машковым в главной роли и с американской звездой. Тот, с кем я об этом говорил, сетовал, что Павел Чухрай в этот момент попытался наложить свое понимание того, как делается кино в России, на американскую индустрию, но эти две схемы категорически не совпадают.

В России, где еще не развит кинобизнес, звезда — это, как правило, талантливый человек. В Америке же, где кинобизнес развит на очень высоком уровне, звезда — это уже чисто экономический показатель, и поэтому ею может стать кто угодно или что угодно. Если мы снимем моего хомячка и он каждый день будет собирать по полтора миллиона просмотров, этот хомячок станет звездой. В американском бизнесе главный критерий звезды — это цифры, это кто-то или что-то, кто своим участием в чем-то приносит сумму денег выше определенного уровня. Когда мы называем великолепного актера Машкова звездой, человек, который не смотрит кино, а смотрит цифры, в первую очередь попытается узнать, сколько Владимир Машков заработал в прошлом году миллионов долларов: «Ой! Ничего. Но, может быть, в позапрошлом?» Но фильмы с участием Машкова в североамериканском прокате и в позапрошлом году ничего не принесли. «Но, может быть, три года назад или четыре? Тоже ничего». И тогда человек понимает, что исключительно в бухгалтерском смысле такой человек, как Машков, не является звездой. Он понимает, насколько далек режиссер, который преподносит ему Машкова как звезду, от того, как работает американский бизнес, пусть даже у него есть хорошие деньги. А если он посмотрел бы бизнес-историю Шэрон Стоун, то увидел бы, что в конце девяностых фильмы с ее участием приносили 60–85 миллионов долларов. И он сразу понимал: «Да, это звезда». То есть ее присутствие в фильме гарантирует такой заработок. Люди, которые принимают такие решения, не перечитывают роман «Подросток» Достоевского, они делают бизнес. У нас есть большие актеры, но их не поддерживает наш кинобизнес, наши продюсеры, которые могли бы при случае, когда в сценарии появляется русский персонаж, сказать: «Снимите этого человека. Во-первых, мы предлагаем вам великолепного актера. Мы понимаем риск, но не берите того, кто сможет что-то сказать на ломаном русском языке. Снимите, и мы инвестируем в ваш фильм». Тогда у продюсеров появляется финансовая заинтересованность. Пока этого нет. Если это происходит на уровне: «Хай, гайз, мы тут вам подгоним два лимона», — то ничего не получится, потому что этот процесс очень контролируемый. Туда вкладываются большие деньги. Налоговая полиция очень серьезно смотрит за этой отраслью, поэтому все боятся делать там гешефты, боятся брать кэш, это все не так просто, и самое главное — боятся брать черные деньги. Почему? Потому что нельзя пообещать, что «мы возьмем десять миллионов, а заработаем тридцать». А если нет?

— Как же тогда работает механизм обновления когорты звезд, если все так жестко? Как происходит дебют?

— Есть стандартный ход, который называется «ход Восточного побережья». Восточное побережье — это Бостон, Нью-Йорк, Чикаго, где прекрасные традиции театра. Он там воспринимается очень серьезно, люди ходят на представления. Там есть «Бродвей», есть «Оф Бродвей» и есть «Оф оф Бродвей». Люди думают, что это связано с географией, но самом деле это виды оплаты. «Бродвей» — это актеры и технический персонал, которые состоят в профсоюзах и получают большие ставки. «Оф Бродвей» — это технический персонал, который получает профсоюзные ставки, а актеры получают договорные ставки, которые могут быть и величиной в один доллар. А «Оф оф Бродвей» — все получают договорные ставки. И сначала человек начинает работать «Оф оф Бродвей», где могут работать и бесплатно, и, если к нему относятся серьезно, если он получил несколько хороших отзывов авторитетных критиков, тогда его могут заметить и пригласить в «Оф Бродвей», а там все намного серьезнее. Оттуда есть шанс попасть в «Бродвей». А когда продюсеры ищут актеров на главные роли в серьезные драматические сериалы, они ходят по театрам Восточного побережья, чтобы сделать более осознанный выбор в пользу того или иного актера, чем тот, который делается в ходе кинопроб, когда у продюсера есть две-три минуты на то, чтобы понять, кто перед ним стоит. Они знают, что те уже прошли как минимум две ступени и приглашают их на серьезные роли в сериалах.


Некоторые американские актеры приходят играть в театр, и это ужас. Те, кто может овладеть сердцами миллионов на двадцать секунд, пока звучит одна реплика, оказываются беспомощными в ситуации, когда надо работать на зрителя полтора часа от звонка до перерыва

Дальше — большое кино. Джорджа Клуни заметили именно в сериале. Продюсеры увидели, что он очень обаятелен и привлекает зрительское внимание. Но он очень долго играл в сериале, потому что ему никак не находилась подходящая роль, он не годился на роль брутальных героев в экшн-муви, потому что для них он был слишком элегантен и обаятелен, и в то же время он был недостаточно слащав для стандартных героев-любовников. Продюсеры мучались, он набирал популярность, и вот наконец ему предложили роль в независимом кино. Это нормальный путь: ты работаешь в театрах, повышаешь там свою категорию до «Бродвея», тебя видят агенты, о тебе пишут, тебя приглашают на небольшие роли в несколько сериалов, а потом через независимое кино ты получаешь шанс выйти на большой экран.

Голливуд — это огромная индустрия. Там протекают очень сложные процессы, в которые вовлечены сумасшедшие деньги, и мы никак не можем в них войти. Мы все надеемся срезать какие-то углы: «Вот-вот нам повезет, и мы начнем». Насколько я знаю, со стороны русских бизнесменов были попытки инвестиций в американское кино, но они все носили разовый характер. В такого рода инвестициях не надо сразу гнаться за показателями «Титаника» или «Аватара», что характерно для русских, у которых «либо пан, либо пропал, если спать, то с королевой».

— В сериале «Игра престолов» мы можем видеть удивительный кастинг даже на второстепенные роли, иногда там происходит настолько тонкое попадание в типажи, что трудно поверить, что этот человек всего лишь актер и для него это очередная роль. Как продюсеры добиваются таких фантастических результатов?

— В отличие от европейцев, у которых есть внутренние барьеры и требования по отношению к актерской профессии и которые не пойдут в нее просто так, они подумают, что им нужны какие-то курсы, то у американцев все по-другому: «Я хочу быть артисткой, я хороша сама собой. Я в школе была очень популярна. Я сделаю хорошие фотографии и пойду». То есть если вам как голливудскому продюсеру нужна девушка, хромая на правую ногу, с рыжими волосами, с ливерпульским акцентом, то к вам на кастинг придет триста девушек с рыжими волосами, действительно из Ливерпуля, действительно хромающих на правую ногу, потому что никаких ограничений нет, кто угодно может пробоваться. И профессиональной актрисе, которая может мастерски изобразить хромоту, придется соревноваться с действительно хромающими девушками. И в ситуации, когда время — это деньги и режиссер работает только с актерами, которые делают кассу, с второстепенными актерами репетируют либо очень мало, либо вообще не репетируют, продюсеру проще взять по-настоящему хромающую девушку. Большой творческой и финансовой ответственности она не несет, и если она понимает, чего от нее хотят, то на нее не надо тратить грим, потому что она и так рыжая, на нее не надо тратить никакие технические средства, чтобы ограничить ее мобильность, — она действительно хромает, и все нормально. Так как в Голливуде огромный выбор среди желающих попасть в кино, то можно легко найти человека, которому играть практически ничего не надо.

— Как вы можете объяснить тот факт, что сейчас самые успешные проекты — это франшизы, сделанные на основе комиксов? Еще совсем недавно в России и к комиксам, и к франшизам было стойкое предубеждение, а теперь эти фильмы лидируют здесь по сборам так же, как и в североамериканском прокате.

— Дело в том, что в киноиндустрии семимильными шагами идет процесс глобализации. До 2008 года голливудские фильмы должны были покрывать до 85 процентов затрат на производство за счет так называемого домашнего проката, то есть проката в кинотеатрах, расположенных на территории США и Канады, и только 15 процентов они оставляли на прокат во всем остальном мире. Сейчас все ровно наоборот: американское кино зарабатывает свои деньги в основном за пределами Соединенных Штатов. Ныне действующая концепция такова: фильм должен «путешествовать» и быть понятным всем вне зависимости от культурных традиций. Развитие франчайзинга — еще один признак глобализации. Идет поиск универсальных сюжетов, и здесь не может идти речь о каких-то любовных историях. Любовь — слишком деликатное чувство, и ее проявления в разных странах регламентированы местными обычаями по-разному. Голливуд всячески пытается избежать вторжения «со своим уставом в чужие монастыри». Берутся сюжеты, которые понятны всем, например ограбление банка: это и в Шанхае плохо, и в Париже, и везде, или: «На Землю со страшной скоростью летит метеорит, если он упадет, все умрут, и все страны объединяются, чтобы с ним бороться». Это всем понятно.

Что касается комиксов, то на экран попадают только сюжеты, которые были успешными многие годы в печатной версии и стали именно в этом формате известными на международном уровне. Продюсеры могут легко предугадать ожидания будущих зрителей. На самом деле, если к популярным комиксам добавить движение, успех уже обеспечен. А если ты еще придумаешь какой-то эффект, то это будет восприниматься как нечто гениальное. На мой взгляд, это прекрасный продюсерский ход.

— Почему в американских сериалах все чаще главным героем становится отрицательный персонаж? И создатели сериала не просто предлагают зрителям следить за его злодеяниями, но и заставляют испытывать к нему симпатию?

— Я не уверен, что вы испытываете к нему симпатию, вам просто нравится быть с ним. Дело в том, что политическая ситуация в Америке сейчас очень сложная. Очень многим людям не нравится то, что делает Обама. У него благородная цель — создать доступную систему здравоохранения. Но нельзя это сделать, ничего не меняя. А он пытается идти именно таким путем. Все устали от его популистских заявлений: «Давайте все поменяем, ничего не меняя». Но в то же время люди, особенно работяги, которым уже за сорок, вынуждены задумываться о том, что они, если потеряют работу, никогда не смогут позволить себе сложную операцию. Это политический парадокс, который находит свое отражение в сериалах. Если герой отрицательный, то создателям сериала проще говорить о социальных и политических проблемах. Американцы не будут смотреть сериал, откровенно обличающий недостатки политики Обамы, это не в их культурных традициях. Но если это будет детективная история и в ее центре отрицательный персонаж, тогда критика того, что происходит вокруг, не выглядит как политическое недовольство.


В Америке нет термина «искусство кино». Есть film industry и movie business. Если ты хочешь говорить об искусстве кино, ты должен использовать термин французского происхождения art of cinema. Это бизнес в первую очередь и лишь во вторую — искусство

Я приехал в Америку в 1997 году, и с тех пор она очень изменилась. Это уже другая страна. За какие-то двести лет Америка смогла стать очень мощной страной благодаря тому, что туда съехались люди со всей Европы, которые устали от засилья аристократии, которые не хотели жить по правилу: «Ты родился в Англии, ты не можешь быть юристом, потому что твой папа булочник». А как формулируется американская мечта? «Если я тяжело работаю и я знаю свою цель, я ее добьюсь». И это правда. Люди в это верили и добивались успеха. Но сейчас в Америке появилась прослойка, которая оказалась на финансовой вершине без особых усилий, просто по праву рождения. Если кто-то долгие годы занимался тем, что разгружал дерьмо, и стал на этом бизнесе миллиардером, то его сын уже не разгружает дерьмо, он учится в Гарварде. Он становится адвокатом. Это «америстокраси». Если европейская аристократия формировалась на протяжении тысячелетий, у нее были понятия о чести, достоинстве и ценности хорошего образования и культурных знаний, то у «америстокраси» ничего этого нет. Именно поэтому большинство среди нобелевских лауреатов в Америке — европейские ученые, работающие там. Она просто перекрывает приток свежей крови в Америку, превращаясь в бюрократию.

Америка становится все большей похожей на Европу, и это сильно замедляет темпы ее развития. В этой ситуации обычные американцы хотят говорить об этих проблемах, не вступая в политическую борьбу — в США это не принято. И сериалы с отрицательными персонажами отражают все эти настроения.

— В чем сила и слабость американских актеров? Чем их техника принципиально отличается от техники русских актеров?

— Голливуд делает ставку на типажи. Мастерство в деталях. Никакой актер не сможет переиграть человека, у которого есть реальный опыт долговременного погружения в те или иные ситуации. Это первое отличие. Второе отличие: в Америке актер театра и актер кино — это две совершенно разные профессии. И там есть очень серьезная система подготовки к игре перед камерой. Это уже очень давно. Наши же школы готовят актеров в основном к работе в театре, и это долгий и тяжелый процесс, потому что на сцене тебе нужно быть интересным на протяжении двух часов. В то время как американский кинематограф очень динамичный: камера движется очень часто: она сказала, он сказал. А те, кто готовился к тому, чтобы удерживать внимание публики на протяжении двух часов, не понимают, как можно уложиться в двадцать секунд.

Я считаю, что во всех театральных вузах необходимо ввести предмет «игра перед камерой», чтобы люди знали, что такое «обмануть», знали, что такое «линия глаза», чувствовали свет, не играли лицом. Для этого не нужно быть мастером, нужен всего лишь набор навыков. Если ты начал сниматься со второго курса, то считай, что тебе повезло и к окончанию учебного заведения ты начнешь что-то понимать. А если нет? У меня есть знакомые, которые уже давно народные артисты, а в кино никогда не снимались. Наши актеры заточены на репертуарный театр, где ты попадаешь в труппу, ты там служишь. Такого понятия «служу в театре» на Западе нет, а у нас есть. У нас до сих пор считается: главное — попасть в театр, потом начнешь сниматься. Сейчас появляются сериальные актеры, но их никто всерьез не принимает, потому что сериалы, как правило, низкого качества. Это опять же наша проблема, потому что в Америке сериал снимается со скоростью в среднем от четырех до семи страниц в день, и это считается большая скорость, а у нас до двадцати пяти может доходить. У наших актеров есть школа, но в ситуации, когда все меняется, когда уже не нужно ставить три камеры, все можно снять фотоаппаратом, они остаются на уровне 1984 года. Они пытаются снять технологию у американцев, это возможно, но психофизическое существование актера на сцене или перед камерой нельзя скопировать. Это процесс, который актеры должны пройти шаг за шагом. Само собой это не получится. Этим надо заниматься.

— Что представляют собой американские суперзвезды, такие как Аль Пачино, Анджелина Джоли, Роберт Де Ниро, Дастин Хоффман? Откуда у них такой потенциал притягательности?

— Прежде всего это продукт индустрии, которая настолько масштабна, что даже трудно себе представить, какие деньги там вращаются. Я думаю, что доля энтертеймент-индустрии — номер один в ВВП США, хотя это не афишируется (на креативную индустрию приходится в среднем 3,2–3,7% ВВП США. — «Эксперт»). Когда-то я сыграл в сериале «Секретные материалы». Это случилось в 1992 году. Перед поездкой в Россию в конце прошлого года (по инициативе First Hand Media и продюсера Сергея Нетиевского я был приглашен провести мастер-класс для начинающих актеров в Москве) я получил чек за эту роль. Почему? Потому что один из португальских телеканалов купил права на показ этого сериала в сорок восьмой раз. Я до сих пор зарабатываю деньги тем, что снялся один день в 1992 году. Две недели назад я получил чек на 890 долларов. Это не слишком много. Но в силу того, что я снялся в семидесяти картинах, я получаю шесть-семь чеков в месяц. Эта индустрия налажена, продумана и защищена.

источник

Crackjack

..Хаяо Миядзаки: "Современная жизнь пуста, бесплодна и фальшива. С нетерпением жду, когда застройщики обанкротятся, Япония станет беднее, а из земли прорастет дикая трава. Когда я думаю о том, как компьютеры полностью заменили собой некоторые аспекты нашей жизни, мне становится грустно. Когда мы делали анимацию огня, некоторые из моих работников признались, что никогда не видели, как горят дрова. Я сказал им: «Так идите и посмотрите!» Раньше в японских банях использовались дрова, а теперь достаточно всего лишь нажать кнопку. Но как можно стать аниматором, не имея такого опыта?

Современное кино (сериалы, игры) - это отражение кризиса западной модели, которая через глобализацию навязывает себя остальному миру. Спецэффекты - чуть ли не единственное, что сейчас привлекает людей в кинотеатры, а ведь это условность в квадрате. Какая может быть актёрская игра в нарисованных декорациях, где сюжет строится на том, чтобы можно было что-нибудь взорвать, обрушить, сжечь и т.д. Есть ещё комедии. Но и там ситуация не лучше, сценарии пишут по одному шаблону, идиотизм в кубе по типу "Up in Smoke", но с обязательным участием менеджеров среднего звена. Только такой рецепт позволит собрать хорошую кассу. Другая крайность у интеллектуалов, разбирают по винтикам одну больную ситуацию за другой, но при этом не в силах сделать хоть какой-то вывод. Пострадали и современные сериалы, в их основе понты, понты и ещё раз понты, такая же мёртвая среда, что и в пластиковых блокбастерах. То ли шоу-бизнесу и независимым режиссерам окончательно перестал быть интересен человек, то ли сам человек хочет сбежать от себя в виртуальность, но идти дальше по этой дорожке всё более опасно.

источник

Российская фантастика

Коммунизм рухнул. На землю Русскую пришли войны, бандитизм, хаос, дикий капитализм и полное безумие.

Ясный фиг, за культуркой присматривать государство перестало – там чиновники заводы с пароходами азартно делили. И на экраны хлынуло такое, что не опишешь в словах

Чернушный период нашего кинематографа нуждается в изучении – притом не столько искусствоведов, сколько психиатров и наркологов. Тошнотно-блевотная садистко-мазохистская муть – это главное направление тогда было. Посмотришь такое, и в баньку хочется, чтобы отскоблить от себя эти нечистоты.

Девяностые годы – это вообще чёрная клякса в книге нашей истории и культуры. Вся тьма, что копилась в душах людей, выплеснулась наружу и затопила наш до того времени уютный и провинциальный мир.

Чего тогда в фантастике понаснимали – даже и не вспомню. Такое чёрное пятно - большое и беспросветное. Кого-то жрут, кишки наружу, в общем, стилистика девяностых в полной красе. Ну, помешался тогда народ, такое востребовано было.

Вместе с тем вышли и более-менее осмотрительные фильмы. Ну, сейчас, на память, хотя бы «Третья планета» - про зону отчуждения вроде Чернобыльской. Снято неплохо, и с низким уровнем дерьма, что для того времени уже уникально, хотя и с обязательной тогда эротикой,.

Экранизировали Саймака «Вся плоть трава» - про цивилизацию цветов, живущую параллельно земле. Нормально в принципе, единственно что – не удержались, плеснули дерьма на вентилятор. Опять самые гнусные твари там – советские военные, которые все хотят взорвать и всех перестрелять…

Новый этап русской кинофантастики начался с «Ночного дозора».

Фильм вызвал бурю – от негатива «что за хрень убогая» до фанатских движений. Сама вещь Лукьяненко, очень неплохого фантаста, по которой поставлен фильм – одна из самых его неважных. Набор каких-то вампирских историй и рефлексий. Но тема как-то народу зашла – черные, белые, вампиры, скрытые ордена. Снимали за маленькие деньги, на энтузиазме, и получилось очень даже зрелищное произведение. И, что удивительно, даже без особой чернухи, русофобии и фирменной либеральной гнидности.

В общем, стало понятно, что наша кинофантастика все ещё жива и мечтает пробиться на экраны.

С того времени немало фильмов вышло. Большинство из них даже вспомнить не могу. Главное их прореха, фатальный дефект – закос под Голливуд. Образы, подача материала, сценарные ходы, даже словесные выражения, и мутные диалоги за толерантность, против всего плохого ради всего изумительного - всё оттуда. Эта как мировая эпидемия – голливудские культурные коды, которые потихоньку трансформируют мозги нашей молодёжи. Это злокачественный процесс, который мы просто не желаем видеть, хотя пациента давно пора госпитализировать и лечить сильными препаратами.

Вот этой мутистики а-ля Голливуд вышло много. Какие-то зомби, концы света, злобные пришельцы – все клише из-за океана. И герои – сволочные эгоистичные неприятные индивидуалисты или нарциссы, занимающиеся самолюбованием.

И пока конца-края этому не видать.

Неожиданно стало прорастать у нас самое придурочное направление в кинофантастике, оккупировавшее прочти все культурное пространство – комиксы и истории про супергероев. Про чудаков в трусах, которым зачем-то Господь дал право щелчком пальца сбивать боевые самолёты.

Первый такой фильмец был, кажется, «Чёрная молния» - про то, как студент нашёл старую «Волгу», под которую маскировался супараппарат, дающий могущество, и мальчишка с его помощью начал творить суровое правосудие. До кадра слизано с американцев, но при всем при этом зрелище почему-то получилось вполне себе пристойное. Неплохой фильм, несмотря на изначальную ущербность идеи.

Потом русские супергерои пошли косяком. Они похожи на американских, но только не Джон, а Вася. И по причине нищеты выглядят гораздо менее убедительно. Этой хреномундии наштамповали в последнее время полно – смотреть страшно. Единственно, что говорит в пользу нашего зрителя - практически ни одно из этих творений кассу не вязло, и со стороны критиков и посмотревших эти чудеса по большей части идёт одна нецензурщина.

Как ни странно, получилось несколько неплохих фантастических сериалов. Это незаслуженно забытый «Отряд» про мистические похождения группы ментов в таинственных болотах Украины – очень недурственно и загадочно, жалко второй сезон не вышел. Ещё было несколько вольных пересказов «Секретных материалов» - некоторые очень неплохи. Также любопытые сериалы про нащих соотечественников - попаданцев в прошлое и измененное настоящее - "Чернобль, Зона отчуждения" и "Обратная сторона Луны". Ну и и фэнтезюшки городские – «Девять неизвестных», «Алхимик» смотрятся на пять.

Отдельное направление, близкое к фантастике – фильмы про наш космос. В основном, про советский, потому как ныне особенно хвастаться нечем. Ну, то, как это снято, все же ближе к фантастике, чем к исторической канве, поэтому включу их в перечень.

часть общего обзора фантастики. источник

Контролирующий_орган

Административное:

@Crackjack предупреждение за постинг полноценных статей в комментариях, а не отдельной темой (см. п. 3.1. Правил форума).