История Эннеаграммы

Kapral

Новейшая история Эннеаграммы

Сегодня в мире работает огромное количество тренеров и экспертов Эннеаграммы. Профессиональное сообщество похоже на большое дерево с множеством ветвей и листьев. Однако в кроне этого дерева отчетливо выделяются три самых мощных ветви.

Первая ветвь – это Хелен Палмер, так называемая Нарративная Традиция.

Вторая ветвь – Хамид Али (он же Алмаас) и Сандра Маитри. Алмазный Подход.

Третья ветвь, частично отрастающая от второй – Дон Рисо (ныне покойный) и Расс Хадсон. Институт Эннеаграммы.

Все они признанные авторитеты в мире Эннеаграммы, ими написаны великолепные книги, обучены тысячи учеников. Но откуда эти люди сами узнали про Эннеаграмму?

Для ответа на этот вопрос нам придется перенестись в 1971 год, в город Беркли, где находится Калифорнийский Университет – один из центров прогрессивной мысли США. Шестидесятые уже остались позади, но ветер свободы все еще хорошо ощутим. Буквально вчера отгремел Вудсток, повсюду хиппи, из динамиков звучат Битлз и Джанис Джоплин, а молодежь зачитывается свежими Кеном Кизи и Мишелем Фуко.

Здесь тридцатидевятилетний Клаудио Наранхо организовывает свою первую группу по обучению Эннеаграмме. Он только что вернулся из Чили, откуда привез новое, никому не известное таинственное знание, и хочет внимательно исследовать его в живой психотерапевтической работе. Группа собирается небольшая – не более пятнадцати человек. В нее попадают, в основном, свои – ближайшие знакомые, коллеги, ученики, а также мать Клаудио Наранхо и его девушка.

Он объявляет, что знание, в которое он собирается посвятить собравшихся, является настолько сильным, что его нельзя выносить за пределы группы. На одной из первых встреч все участники подписывают особый договор, в котором обязуются никому не разглашать информацию о таинственной системе.

Группа работает около двух лет. За это время накапливается обширный эмпирический материал, Наранхо соотносит положения Эннеаграммы с психоаналитической диагностикой и другими подходами к психологии личности (так формируется основа для будущих описаний типов). За время работы участники проходят через длительный и постепенный трансформационный процесс и настолько впечатляются эффективностью системы, что происходит неизбежное – они начинают распространять полученные знания среди непосвященных.

Хелен Палмер
Так одной из первых про Эннеаграмму узнает Хелен Палмер. Она не являлась участницей группы, однако в группе была ее подруга, Кэтлин Спит, та самая девушка Наранхо. Кэтлин рассказывает Палмер об Эннеаграмме, и в 1978 году они проводят в Беркли первый открытый тренинг. На тренинг приходит около сотни человек, и с этого момента знание начинает распространяться со стремительной скоростью. Хелен Палмер продолжит упорную работу с Эннеаграммой и в 1991 году издаст одну из первых серьезных книг по Эннеаграмме, которую так и назовет: «The Enneagram».


Хамид Али и Сандра Маитри
Помимо Кэтлин Спит в группе также проходят обучение Хамид Али и Сандра Маитри. Хамид Али, выходец из Кувейта, защитивший в Университете Беркли диссертацию по физике, в процессе работы группы получает опыт высших состояний сознания, меняет имя на «Алмаас» и в 1976 году основывает свою школу психологического и духовного развития. Свой новый интегральный подход он вскоре назовет Diamond Approach – Алмазный Подход. Чуть позже в этой работе к нему присоединится Сандра Маитри.


Дон Рисо
Третья ветвь Эннеаграммы – Дон Рисо. Как и Палмер, он не входил в состав первой группы. С Эннеаграммой он познакомился следующим образом. В группе обучался иезуит Роберт Окс. Он начал преподавать Эннеаграмму среди католических священников. Система быстро стала популярной, так как опиралась на смертные грехи и поначалу была хорошо принята церковной администрацией. Записи лекций Окса в 1975 году попали к молодому иезуиту Дону Рисо, который, как и многие, был невероятно впечатлен этим знанием и продолжил исследование Эннеаграммы, а также позднее обучался в Алмазном Подходе. В 1987 году, через 12 лет после знакомства с Эннеаграммой, он издаст свою первую книгу «Personality Types: Using the Enneagram for Self-Discovery», а также создаст Институт Эннеаграммы. В 1991 году к нему на долгие годы присоединится Расс Хадсон – сначала в качестве ученика, затем – коллеги и друга.


Все эти люди, а также множество их учеников и коллег способствуют распространению Эннеаграммы, и к середине девяностых она превращается в одну из популярных психологических систем. Однако сам Наранхо недоволен: происходящее – результат разглашения тайны, которую первые посвященные обязались хранить. Проходя через вторые и третьи руки, знание упрощается, девальвируется, теряет свою изначальную ценность и глубину. Кроме того, многие ученики (и ученики учеников) преподают Эннеаграмму и пишут книги, совсем не ссылаясь при этом на самого Наранхо, словно игнорируя его вклад в создание системы. Он возмущен и о работе многих тренеров отзывается, мягко говоря, скептически.

Впрочем, отношения учителя и учеников – отдельная тема. Гораздо больше нас интересует, откуда узнал про Эннеаграмму сам отец-основатель.

Клаудио Наранхо

Если вышеназванные фигуры – это крупные ветви на Эннеаграммном дереве, то Клаудио Наранхо по праву занимает ту часть ствола, из которой они произрастают. В наши дни он все еще здравствует, активно работает и пишет новые книги, хоть и находится в весьма преклонном возрасте. С 1980-х Клаудио проводит в разных странах мира обучающую программу SAT (Seekers After Truth, или Искатели Истины), в которой объединяет Эннеаграмму, Гештальт-подход, Психодраму, а также медитативные практики. Нам посчастливилось учиться у него, а также организовывать его первый приезд в Россию в 2013 году с семинаром по Эннеаграмме, поэтому многие факты, о которых мы будем упоминать в этой части статьи, стали известны нам лично от него.

Клаудио Наранхо родился в 1932 году в Вальпараисо, Чили, однако в юности он переезжает в Сантьяго, где получает медицинское психиатрическое образование в Чилийском Университете, а затем остается в нем работать. В это время он проходит практику в психиатрической клинике и обучается психоанализу. В начале 60-х университет отправляет его в США для изучения психологии восприятия, где он остается на несколько лет. Вот что говорит об этом периоде сам Наранхо: «Позже я работал в Гарварде, как приглашенный исследователь по стипендии Фулбрайта, занимался исследованием ценностей, и там я одновременно работал в Центре по изучению личности (IPAR) <…> и в Эммерсон Холле, на отделении Социальных отношений, будучи участником Семинара по социальной психологии Гордона Олпорта и учеником Тиллиха. Окончив академический год, я общался с Раймондом Кеттеллом в Университете Иллинойса, а позже стал его партнером в частной компании, Институте личности и тестирования способностей (IPAT). Вскоре так сложилось, что мы стали близкими друзьями с Карлосом Кастанедой, позже я стал учеником Фрица Перлза и вошел в сообщество Эсалена».



Иными словами, в эти годы Наранхо много и плодотворно работает в сфере академической науки, изучает теории личности (характерология входит в сферу его профессиональных интересов) и обучается практической психотерапии.
А также усердно ищет Знание.

Еще с юности он знаком с легендой о древнем мистическом ордене, который находится где-то далеко на Востоке. По легенде, посвященные в этот орден обладают невиданной мудростью и ключами к истинному знанию. Этот орден древнее, чем любая из известных религий. Более того, утверждают даже, что многие мировые духовные течения возникали именно тогда, когда хранители ордена решали, что пришло время поделиться с человечеством некоторыми из своих сокровищ. В таком случае один из посвященных отправлялся в мир в качестве посланника, эмиссара. Известно даже название ордена – Сарман, или Сармунг. Более неизвестно почти ничего, кроме того, что тайна ордена строго охраняется и попасть в него для обычного человека является делом почти невозможным.

В своем стремлении отыскать орден, или хотя бы людей, связанных с его традицией, Наранхо увлекается духовным наследием Гурджиева, обращается к суфизму и посещает группу под руководством Идрис Шаха.

Чтобы лучше понять дальнейшее, давайте снова предоставим слово самому Клаудио:

Однажды мои друзья из Чили рассказали мне об удивительном человеке, который недавно появился в Сантьяго. Он выглядел совершенно обычно, однако совершал невероятные вещи. Человека звали Оскар Ичазо. Один мой друг уверял меня, будто Ичазо просто сказал ему сесть в определенную позу, он сел и тут же испытал состояние единения со всей вселенной. Другой мой друг сказал мне: непременно приезжай, это тот самый человек, которого ты ищешь. Мне в любом случае нужно было ехать в Чили – мы разошлись с женой, и мой сын остался там, поэтому вскоре я встретился с Ичазо. С первого взгляда он не слишком понравился мне и не вызвал у меня доверия, однако в его присутствии я действительно переживал необычный опыт. Со мной происходило множество удивительных совпадений, словно я попадал под некое магическое влияние.

Вскоре Наранхо впечатляется способностью Ичазо понимать намерения и устремления человеческой души. Ичазо делает это так искусно, словно видит людей насквозь.

Вот как Наранхо рассказывает об этом в книге «Характер и Невроз»:

Во время серии открытых лекций, организованных институтом Чили и впоследствии поддержанных моим другом и бывшим супервизором Гектором Фернандесом, я услышал, как Ичазо излагает свою концепцию личности, которая согласовывалась с концепцией Гурджиева и при этом была гораздо более доработанной, чем последняя.

Во время этих лекций, тему которых он обозначил как «протоанализ», Ичазо согласился на просьбу д-ра Фернандеса провести для нас практическую демонстрацию своего метода. В течение нескольких минут Ичазо интервьюировал пациентов д-ра Фернандеса, после чего давал настолько точный и подробный отчет, что мы все оказались под глубоким впечатлением. При этом мы не могли понять, как его краткие вопросы позволяли ему прийти к тщательно проработанному описанию характера.

На вопросы Наранхо о происхождении своих необыкновенных способностей Ичазо отвечает уклончиво, однако среди намеков удается услышать главное – Ичазо утверждает, будто напрямую связан с тем же тайным орденом, в который был посвящен Гурджиев. Звучит ключевое слово – Сармуни. Между делом Ичазо сообщает Наранхо, что вскоре планирует провести длительный девятимесячный ретрит в городе Арика, Чили, на котором откроет участникам все знания, которыми владеет сам. Самому Наранхо он гарантирует ни много ни мало – просветление.

Наранхо воодушевляется настолько, что, вернувшись в Калифорнию, собирает группу из своих друзей, коллег и учеников, чтобы вместе отправиться в Арику. В числе участников оказываются многие именитые психологи и психотерапевты, в том числе друг Наранхо по Эсалену – Джон Лилли.

Двумя годами позже Лилли, находясь под огромным впечатлением от пройденного ретрита, опишет свой опыт обучения у Ичазо в книге, ставшей впоследствии культовой для нескольких поколений искателей. Речь, конечно, о знаменитом «Центре Циклона». Впрочем, затем, еще через четыре года, проведя в Арике больше времени и будучи разочарованным личностью и поступками Ичазо (но не сутью его учения, как он неоднократно подчеркивает), он без прикрас опишет всю подноготную коммуны Ичазо в книге «Двойной циклон. Автобиография пары», написанной им совместно с женой Антониеттой.

Но все это случится позже, а пока на дворе лето 1970-го года. Участники собираются в Арике. До начала ретрита остаются считанные дни. Наранхо приезжает в трауре, раздавленный горем, не похожий сам на себя. Тремя месяцами ранее в его в жизни произошла трагедия – в день, когда он присутствовал на панихиде по только что ушедшему из жизни Перлзу, в автокатастрофе погиб его единственный сын.

1 июля Оскар Ичазо открывает ретрит. Размер группы внушителен даже по нынешним меркам – около полусотни человек. Группа начинает работу.

Не будем подробно останавливаться на том, как именно было построено обучение – об этом можно получить довольно детальное представление из книги Лилли. Скажем только, что занятия сводились к непродолжительным лекциям, а также большому количеству физических упражнений и медитативных практик. На определенном этапе обучения Оскар Ичазо сдерживает обещание, данное Наранхо – он снабжает ученика необходимыми инструкциями и на 40 дней отправляет его в пустыню в одиночный ретрит. Здесь Наранхо переживает то, что многие годы спустя будет называть «самым ценным опытом своей жизни».

Однако дары, полученные от Ичазо, на этом не заканчиваются. Впрочем, здесь лучше снова передать слово самому Клаудио:

Именно через Оскара Ичазо пришло знание о психологической Эннеаграмме. Однако он никогда не описывал сами типы. Он говорил людям о том, к какому типу они относятся, но не давал описаний характеров. В группе он учил нас многому, при этом Эннеаграмме за целый год было посвящено совсем немного времени – всего 6 двухчасовых лекций (сегодня известно, что на этих лекциях Ичазо в сжатом виде давал Эннеаграммы страстей, добродетелей, сущностных состояний, 27 инстинктивных подтипов, а также некоторые другие темы – прим. ред.) В качестве преемника этого знания он изначально выделил меня.

Однажды он сказал мне: «Эннеаграмма – это мой особый дар для тебя. Я передам его тебе, когда придет время».

Шли месяцы, однако он не открывал мне ничего нового, и я начал волноваться, так как время обучения подходило к концу. Я уже было подумал, что ничего не получу. Но однажды он сказал мне: «Не волнуйся, я дам тебе ключи. И эти ключи – это не то, что ты думаешь».

Вскоре я с удивлением обнаружил, что могу определять типы людей. Я шел по улицам Арики, смотрел на прохожих и видел, кто какого типа. Я мог определить даже тех, кто шел по другой стороне улицы! Источником всего моего знания является эта изначальная способность понимать тип человека. После определения типа я наблюдал за человеком и составлял описание характера (здесь пригодился многолетний опыт характерологических исследований – прим. ред.)

Со временем эта моя способность к прямому знанию почти пропала и наступил период, который длился несколько лет – в течение этого периода я получал знания о типах через автоматическое письмо, моя рука двигалась сама. Больше такое не повторялось никогда в моей жизни, однако в те годы я узнал об Эннеаграмме очень многое.

Однажды, через много лет после того, как мое обучение у Ичазо завершилось, мы встретились с ним в Сан-Франциско. Я спросил его: «То вдохновение, которое я получил посредством автоматического письма – от кого оно исходит? От тебя или от сил, которые стоят за тобой?» И он ответил: «И то, и другое». Он произнес это так, словно это было нечто совершенно банальное.

Обучение в Арике завершается для Наранхо тем, что Ичазо изгоняет его из группы, при этом выставляя для группы произошедшее в таком свете, будто Наранхо первым нарушил групповые правила. «Было ли это уроком? Испытанием? Косвенной помощью?» – задает себе вопросы Наранхо. И тут же отвечает: «В любом случае, в результате этого изгнания я начал преподавать. Несколько лет спустя оказалось, что Оскар в курсе всех моих дел и начинаний, он поздравлял меня и радовался за меня. Однако параллельно, для окружающих людей он выставлял меня в роли отступника, не прошедшего с ним всего пути до конца. Мне кажется, я могу сегодня сказать, что мы друзья, но мы больше не видимся».

Что ж, как мы скоро убедимся, такие действия вполне в духе Оскара Ичазо.
Однако вопрос, который в рамках этой статьи интересует нас больше всего – это где и когда познакомился с Эннеаграммой сам Ичазо?

Оскар Ичазо

Внешность Оскара на первый взгляд не соответствовала ожиданиям. Он носит современное западное платье, выбранное с очень хорошим вкусом. Его гардероб разнообразен. Он носит цветной, в тон брюкам, пиджак с рубашкой и галстуком, у него разные костюмы для различных ситуаций и обстоятельств. Однако он одевается так не для того, чтобы привлечь внимание, а скорее используя цвет в своей одежде как выражение состояния. Он среднего роста, не высок и не мал. Его черные волосы довольно коротко подстрижены и начинают редеть на макушке, он носит черные усы. Глаза темно-карие, выпуклые. Когда он говорит, черты лица делаются весьма подвижными. У него экономные движения человека, хорошо чувствующего свое тело. Спокойствие, созерцательность и безмятежность проявляются в каждом жесте.

Так Джон Лилли описывает впечатление, которое произвел на него Оскар Ичазо во время их первой встречи в мае 1970 года. На момент встречи Ичазо было 38 лет.

Сведения о предыдущих годах его жизни немногочисленны и противоречивы. Большая их часть известна от самого Ичазо, что, разумеется, в некоторой степени ставит под сомнение их достоверность. Впрочем, если суммировать все, что мы знаем о его биографии на сегодняшний день, то картина вырисовывается примерно следующая.

Оскар Ичазо родился в 1931 году в Боливии, в городе Ла Пас – самой высокогорной столице мира, расположенной на высоте 3.600 метров. Когда мальчику исполняется 12 лет, его родной дядя Хулио («философ и юрист», как отзывается о нем Ичазо) передает ему наследство – собранную дедушкой библиотеку, состоящую из большого количества книг, в том числе старинных. Маленький Оскар с необычайным энтузиазмом принимается за чтение. Впрочем, здесь необходимо пояснить причину такого энтузиазма. Предоставим слово самому Ичазо:

Когда мне было шесть лет, со мной произошло первое из моих таинственных и все еще необъяснимых с научной точки зрения внетелесных переживаний, которое очень меня испугало. Я обнаружил, что эти переживания возникают на границе между сном и бодрствованием. В таком промежуточном состоянии происходил приступ, провоцировавший интенсивную реакцию сердечно-сосудистой системы. Сердце останавливалось, однако артерии тела продолжали слабо сокращаться, обеспечивая мозг необходимым количеством кислорода. В этот момент со мной начинало происходить то, что сейчас называют «около-смертным опытом» - я покидал тело и попадал в пространства чистого сознания. Не удивительно, что в течение нескольких лет я пытался найти происходящему медицинское объяснение, однако был разочарован, когда обнаружил, что наука попросту игнорирует такие состояния. Поэтому я начал всерьез интересоваться Тантрой и Каббалой.

К счастью, библиотека предоставляла для этого широкие возможности – она почти целиком состояла из книг по философии, магии и восточному мистицизму. Так мальчик знакомится с работами нео-платоников, стоиков, натурфилософов, а также более современных авторов теософского и оккультного толка – Элифаса Леви, Папюса и др. Но самое главное, однажды в одной из книг, («средневековом гримуаре», как выражается сам Ичазо), среди обычных пентаграмм и соломоновых звезд он встречает изображение особой Халдейской печати – магического девятиугольного символа, история которого, по легенде, восходит к Вавилонскому царству и насчитывает несколько тысячелетий.

Было ли найденное изображение Эннеаграммой в том виде, в котором она известна нам сейчас? Мы не знаем. Пока лишь просто отметим этот немаловажный факт.


Столица Боливии Ла Пас в 1930-м году, за год до рождения Ичазо

В 19 лет в жизни Ичазо происходит судьбоносная встреча. Он знакомится с неким пожилым бизнесменом из Буэнос-Айреса. Его имени Ичазо не называет, ссылаясь на то, что он сам желал остаться неизвестным, однако утверждает, что это был «мистик высочайшего ранга». Они беседуют о средневековой алхимии, восточном мистицизме и Каббале. Юноша настолько впечатляет нового знакомого своими познаниями в этих областях, что тот дает ему почитать книги Успенского (в одной из них, «В поисках чудесного», Ичазо, вероятно, снова встречает изображение Эннеаграммы), а также приглашает его присоединиться к некой закрытой группе, встречи которой регулярно проходят в Буэнос-Айресе. Немногим позже, в апреле 1950 года, Ичазо переезжает в Аргентину.


Лео Костет де Машевиллль, Верховный Представитель Бразильского Мартинистского Ордена (последователи Папюса). Единственный из учителей Ичазо, чье имя он открыто называл.

Что это была за группа? По словам Ичазо, она состояла из богатых европейцев и выходцев с Ближнего Востока, вхожих в высший свет Буэнос-Айреса. Все они были преклонного возраста – по 60-80 лет. В группу входили теософы, мартинисты и антропософы, которые верили, будто пришло время объединить все мистические учения древности в одно. У них Ичазо будет учиться Каббале, суфийским практикам, йоге, дзен-буддизму, а также техникам, основанным на работах Гурджиева и Успенского. Через много лет в одном из интервью он скажет: «Это была группа людей, ни один из которых не являлся коренным латиноамериканцем. По некоторым причинам они выбрали Буэнос-Айрес. Они выбрали его, потому для них так было удобно».
Поначалу двадцатилетний Оскар выполняет в группе роль, в некотором роде, прислуги – готовит присутствующим кофе. Однако со временем он оказывается с ними на равных. История эта довольно занимательна, поэтому позволим себе дословно процитировать самого Ичазо:

Однажды, когда я подавал кофе, между двумя членами группы возник спор. Я обратился к одному из них со словами: «Ты не прав. А он прав». Я прямо так и сказал. Затем я разъяснил обоим суть вопроса так, что оба наконец поняли. Этот инцидент все изменил. Они попросили меня уйти. Я было решил, что меня вышвырнули из группы за наглость. Однако примерно через неделю они позвали меня обратно и объявили, что приняли решение меня учить. Они работали со мной еще 2 года и затем открыли мне двери на Восток.

Выражение «открыли двери на Восток» вполне прозрачно. В 1956 году Ичазо отправляется в свое многолетнее путешествие по Азии. Немалые средства, необходимые для такого путешествия, судя по всему, были предоставлены состоятельными участниками группы.

Мотивы почтенных мужей не вполне ясны, и Ичазо никогда не объяснял их. Мы вынуждены довольствоваться лишь предположениями. Однако щедрость меценатов оказывается вполне объяснимой, если допустить, что перед Ичазо стояла задача отыскать на востоке источник, из которого берет начало мудрость пифагорейцев и каббалистов, и с которым, по слухам, был связан Гурджиев.

Как бы то ни было, Ичазо проводит в Азии около восьми лет. По его словам, он посещает Гонконг, Индию, Тибет, Среднюю Азию, где из первых рук знакомится с мистическими течениями Востока: боевыми искусствами, высшей йогой, Буддизмом, Конфуцианством, алхимией и мудростью И Цзин. Через много лет в одном из интервью он не без доли заносчивости скажет:

В моем путешествии по Востоку во мне повсюду признавали человека, достигшего Сатори. Поэтому с самого начала я сталкивался с особым отношением. Ко мне никогда не относились, как к ученику – и это касалось даже самых реализованных учителей.

Впрочем, верить таким заявлениям или нет – решать читателю.

Единственное, что нам известно точно, это что в середине шестидесятых Ичазо возвращается из своего путешествия назад в Боливию. Через 2 года после возвращения он впадет в кому, в которой проведет семь дней. Там, на границе между жизнью и смертью он услышит только одно слово: «Арика». И поймет, что должен учить.

Вскоре из Сантьяго начнут распространяться слухи об удивительном человеке, который творит чудеса. Слухи преодолеют тысячи километров, дойдут до Калифорнии, и заинтригованный Наранхо прилетит в Чили на первую встречу со своим будущим учителем. Ичазо произведет на него впечатление трикстера и авантюриста, которому нельзя доверять. В ответ на сомнения Ичазо ухмыльнется: «Тебе не обязательно мне верить. У меня особая сила. Просто следуй моим инструкциям, и ты достигнешь просветления, к которому стремишься».

На вопросы Наранхо о происхождении его способностей, Ичазо загадочно ответит: «Меня готовили стать тем, кто сеет семя. («I was prepared to be a seed person»). Моя задача – принести в мир понимание».

Он объяснит, что время от времени, примерно раз в 2000 лет, человечество переживает особые периоды, когда новая культура должна прийти на смену старой, и сейчас именно такой период. В такие времена возникает необходимость в людях-семенах. Их специально готовят, а затем отправляют в мир, чтобы они дали новому знанию возможность прорасти.

Однажды Наранхо спросит напрямую: «Тебя готовили Сармуни?» Ичазо удивится: «О, ты знаешь о Сармуни? Да-да, я оттуда. Из Братства Пчел».

Первая половина семидесятых станет золотым временем для Арики – после потрясающих отзывов о первом чилийском ретрите школа переместится в Нью-Йорк, затем откроется еще несколько отделений в разных штатах Америки. Однако с годами институт начнет приходить в упадок, и с конца девяностых его работа практически остановится. След самого Ичазо потеряется где-то на Гавайских островах – последнее данное им интервью датируется серединой двухтысячных. Сведения о том, где Ичазо находится в настоящее время, и жив ли он вообще, – отсутствуют.

Сегодня у нас нет возможности проверить, где именно побывал Ичазо во время своего путешествия по Азии и в какие традиции был посвящен. Но наше путешествие к истокам Эннеаграммы на этом не заканчивается, ведь у нас в руках остались две путеводные нити.

Во-первых, мы помним о таинственной Халдейской печати из средневековой книги.

Во-вторых, в истории ХХ века известен, по крайней мере, еще один философ и мистик, утверждавший, будто он связан с Сармуни. По удивительному совпадению, именно он первым изобразил Эннеаграмму в том виде, в котором она знакома нам сейчас.

Речь, разумеется, о Гурджиеве.

Источник

Lutz

Осилил...
Хех, легенда красиво написана.

Kapral

спасибо, что осилил и упал.

LeRoy

в какой тип определял себя Наранхо?