Ладья Харона (Паскаль Киньяр)

Navalmoral

Интересная вещь, хотя может показаться занудной из-за обилия латыни и отсылок к историческим и мифологическим персонажам. Читаю сейчас (параллельно заканчиваю аудиоверсию Мураками). И вот вчера прочел такой сюжет:

Глава XIV
Последний турнир

Он любил ползать на четвереньках и, что ни день, со страстью предавался этому занятию. Нравилось ему также скулить и выть по-собачьи, забравшись на псарню. Говорили, будто он способен отнять кость у дога или другого большого пса, вырвав ее зубами прямо из пасти. И когда ему удавалось захватить у собаки самый лакомый кусок, он ликовал оттого, что одолел ее, и возвращался, дабы вернуть похищенное все так же — «из зубов в клыки». Его мать была бесплодной целых шесть лет после свадьбы, чем немало гневала своего супруга. Однажды вечером, стоя на коленях подле кровати, она простерла руки и воззвала к Господу с такой мольбой: «Боже мой, коли уж Ты так ополчился на меня, знай, что я готова понести от любого, будь он хоть с этого, хоть с того света!» С этими словами она подняла подол своей рубашки. Так и зачала она этого сына, коего назвала Говтельдом, ибо он кричал неумолчно и днем и ночью. Впоследствии он стал отцом Вильгельма Завоевателя. Сразу же после рождения близкие нарекли его Дьяволом. Он не сосал грудь своих кормилиц, он впивался в нее зубами, вырывая куски мяса. Когда пришлось искать для него уже шестую кормилицу, женщины, ходившие за ним, попросили одного ремесленника взять коровий рог и просверлить его, дабы таким образом защитить грудь кормящей, пока ребенок будет сосать ее молоко. Он так и не научился разбирать буквы. У своих товарищей по играм он ногтями вырывал глаза и пожирал их. Едва завидев монаха или монашку, бросался на них с дубиной и забивал до смерти, а после задирал им подолы и осквернял мертвых своим семенем, изливая его во все отверстия бездыханных тел. Невозможно счесть великое множество детей, коими обрюхатил он женщин, давших Богу обет непорочности. Король, его отец, изгнал его прочь, такой ужас он сеял по всем провинциям. Папа римский отлучил его от церкви, ибо он разбивал статуи святых в церквах и сбрасывал наземь придорожные распятия. Тогда Говтельд сбежал в лес и занялся разбоем. Вскоре он стал полновластным хозяином во всех диких угодьях страны. Однако, соединив свою жизнь с медведями и волками, он совершил такое множество преступлений в лесах и среди скал, что отцу пришлось вернуть его ко двору, дабы следить за ним и не допускать злодействовать. Желая держать сына под присмотром, он подарил ему замок в окрестностях Руана и посвятил в рыцари. Увы, ничем нельзя было умерить жестокость, владевшую Говтельдом. На турнирах он обезглавливал всех сеньоров, которых сбрасывал с седла своим копьем.

И вскоре никто из знатных господ не хотел сражаться с ним, боясь потерпеть бесславное поражение.

И по всей стране, от морских берегов Бретани до дальних пределов равнины Иль-де-Франс, настал конец рыцарским турнирам, бывшим некогда украшением прежней жизни.

Последний турнир, какой увидела Нормандия, состоялся в Арке.

Невиданное множество людей столпилось в кустах вокруг луга, служившего ристалищем. Детишки бегали по обочинам. Женщины укрывались в тени низеньких деревец ближайшей рощицы. Однако же на самом лугу виднелся лишь один всадник — сир Говтельд, въехавший на ратное поле, он стоял там в полном одиночестве, в белой пустоте. Никто из знатных сеньоров Нормандии не выступил против него. Толпа зрителей, устав ждать понапрасну, разошлась по тропинкам меж кустов боярышника. В конце дня Говтельд и его слуги, захмелевшие от вина и объятые злобою, не имевшей никакой другой причины, кроме неутоленной жестокости, обратили ее на аббатство, расположенное поблизости от луга Арка, где должен был состояться турнир. Они поймали отца-настоятеля, аббатису, садовников и монахинь, обесчестили их всех, а после сожрали, пируя таким образом целых шесть дней.
Говтельд сжег дотла аббатство в Арке.

Сир Говтельд и не думал искать оправдания своим злодействам. Он говорил, что внутри у него сидит демон, который приказывает, заглушая голос совести: «Отринь Добро. Отринь сон. Отринь музыку. Отринь картины. Отринь книги. Отринь шахматы».

Вернувшись из Арка, он возжелал овладеть своей матерью.
И тогда его мать в изодранной опоганенной сорочке, пораженная ужасом, распростертая перед ним на каменных плитах лицом вниз, сложила руки и тихим голосом поведала сыну тайну его зачатия. Выслушав ее, он замер в неподвижности, во тьме ночи, потом вытащил меч из ножен, отрезал этим мечом собственные волосы, подошел к бойнице в стене, выбросил меч в крепостной ров, покинул замок в одной рубахе, опустился на колени и так, на коленях, пересек всю Галлию, добрался до Маравода и встретился с папой римским.

— Я сын герцога норманнов, — объявил он папе. — Матушка моя, устав молить Господа о зачатии ребенка, предложила свое чрево демону с того света, и я родился при обстоятельствах, о коих и хочу вам поведать.

— Только не это! Повелеваю вам навеки замкнуть уста для речи, сын мой! Таков мой приказ. О, каким великим несчастьем стало ваше появление на свет! Но еще худшей бедою назову я появление ваше в Вечном Городе, где Господь избрал меня своим наместником на земле! Замкните же навсегда уста ваши, сын мой! Это приказывает ваш Святой Отец!

И с того дня, повинуясь папскому запрету, Говтельд не произнес более ни слова.

Папа отослал этого человека с окровавленными коленями, собственноручно обритой головой, обреченного на вечную немоту, к отшельнику, коего особо почитал за святость. Сей анахорет, уже весьма преклонного возраста, жил на самом верху скалы в римской местности над городом Орте. Каждый день он приносил своему подопечному немного хлеба, дабы желудок его выполнял свою работу. И больше ничего. Затем старик поднимался обратно на свой утес. Говтельд просыпался рано, в час утренней молитвы, но свой хлеб он отдавал собакам, сам же питался одними только собачьими экскрементами, подбирая их прямо из заднего прохода — вот насколько простиралось его благочестие. Как-то раз отшельник сказал своему ученику:

— Я уже очень стар. Возвращайтесь в город Рим. Я должен наложить на вас новую епитимью до того, как душа моя отлетит в иной мир. Но в Риме не ходите к папе, а продолжайте вести такой образ жизни, чтобы всем и каждому хотелось возненавидеть вас, избить, втоптать в грязь и проклясть. И продолжайте хранить молчание. Продолжайте ходить на четвереньках. Продолжайте воздерживаться от любой пищи и от любого питья, коль скоро их не извергли собаки или куры.

В Риме его пропитанием были экскременты животных, грязь дорог и берегов реки, кровь женских месячных, кал с детских пеленок, овощная кожура, истоптанный войлок подошв, коровьи легкие и очески волос. Когда сарацины, при поддержке господ турок, напали на Рим, явился ангел на псарню, где Роберт (так на латыни звучало имя Говтельд) спал, прижавшись к суке. Ангел этот был совсем невелик, всего-то с вершок ростом (нынче мы сказали бы «два дециметра»), Он привел Говтельду белого коня высотою два метра в холке, вручил белое копье четырехметровой длины, белый щит (правда что крошечный — три на четыре сантиметра) и серебряный меч. С этим вооружением Говтельд разбил мусульманские войска. Трижды он одерживал победу над неверными. И после каждого сражения у врагов не оставалось ни одного неповерженного воина, ни одного живого коня. Однако по окончании каждой победоносной битвы никто не мог найти героя, сотворившего все эти подвиги. Живя в стенах Рима, он оставался незамеченным и по-прежнему ползал на четвереньках по тесным городским улочкам, вырывая зубами кости у собак прямо из пасти, питаясь пометом животных, смиренно перенося насмешки и побои людей, не стирая с себя их плевки и блевотину и никогда не вставая на ноги. Случилось, однако, так, что дочь короля римлян стала очевидицей его договора с маленьким ангелом, но, к несчастью для этой принцессы, она была немой от рождения. И по означенной причине ни словом не могла поведать о таинственных встречах человека с ангелом, за которыми наблюдала с высоты своей башни. Но в последний день, после третьей победы, она спустилась с башни. И подошла: к крепостной стене. Она шла между собаками, подобрав повыше юбки и подол плаща, какие подобает носить принцессе. Девушка подошла к юродивому, лежавшему в канаве, и предложила ему себя, показав знаками, что ей известно, кто совершал невиданные подвиги в битвах с неверными. Но он безмолвно отверг ее предложение. Тогда принцесса, которая желала зачать от него сына, презрев стыдливость, разделась перед ним донага. Он отвел глаза. Тогда римская принцесса раздвинула пальцами губы своего лона, дабы победитель турок проник в нее и дал ей зачать маленького ангела. Но Говтельд, так и не вымолвив ни слова, отвернулся и не медля покинул вечный город. Он умер в лесной чаще, после того как вернулся в хижину своего наставника-анахорета и стал глодать его кости, ибо тот за это время успел отдать Богу душу. Зубами он дробил эти кости, высасывал из них мозг и так хоронил учителя в своей душе.

Kapral

превосходно.

Navalmoral

там еще много "вкусного" книжка небольшая и состоит из таких маленьких главок (эта еще относительно большая даже)

JUL

Фрэзер, Пропп и Мирча Элиаде смахивают слезу умиления

я тут пырилась в тибетский эпос о Гесаре - там тоже много прекрасного такого рода:

В Тибете существует множество историй о прошлых жизнях Будды. Я приведу одну из них, где рассказывается о том, как началась длинная череда его благих перерождений.

У одного богатого человека было много лошадей, с которыми он обращался так
жестоко, что многие из них скончались от его побоев. Когда этот человек умер, то переродился в аду в лошадином теле. Там он был запряжён в колесницу вместе с двумя другими существами, похожими на него. Демон-возница восседал в очень тяжёлой колеснице, которую лошадям нужно было тащить вверх по крутому склону. Трое животных не могли даже сдвинуть её с места, а возница постоянно избивал их железным кнутом.

Эта пытка длилась на протяжении неизмеримо долгого времени. Затем человек, в прошлом издевавшийся над своими лошадьми, проникся чувством глубокого сострадания к тем, кто испытывал мучения подле него, и, охваченный этим чувством, он полностью избавился от эгоизма. Поверну в голову к демону, что держал их в упряжке, он сказал:

– Отпусти этих бедных животных. Отвяжи их, оставь только меня. Я смогу вытащить
повозку на вершину горы.

– Что?! – вскричал демон в бешенстве. – Вы и втроём не можете этого сделать, а ты
хочешь выполнить всю работу сам! Вот тебе, наглый глупец! – и он ударил его со всей силы по голове своим железным кнутом.

Лошадь упала замертво. Такова была сила его сострадательной мысли. И освободился он от этого тела не потому, что искупил некий прошлый грех схожими муками, а из-за возникшего в нём чувства, которое вызвало трансформацию бездушности, приведшей к столь мучительном перерождению. И поскольку в этом существе более не осталось прежнего жестокосердия, что удерживало его в этом воплощении, то он переродился в другом мире, и с этого момента постоянно самоотверженно трудился на благо других существ.

пыриться в тибетский эпос

Navalmoral

Вот еще глава на сон грядущий :-)
Глава XVI
Череп Анны
В 1640 году Анне де Ланкло [21] исполнилось двадцать лет. Она виртуозно играла на виоле и теорбе, отличалась приветливым нравом, идеально белым цветом лица, красивым голосом, изящным сложением, даром что при очень маленьком росте, и большими черными глазами; вдобавок она прекрасно танцевала, а также говорила и читала на двух языках — итальянском и испанском. Анна де Ланкло предпочитала, чтобы ее звали Нинон. Она говорила:


— Любовь — это чувство, которое не предполагает никаких достоинств в особе, ее возбудившей. Она не обязывает ни к какой благодарности и не требует никакой награды от тех, кто не зависит от нашей воли. Вот что такое любовь: нежданная страсть, обреченная на отвращение; рабыня времени.

* * *

Когда настал его смертный час, Анри де Ланкло призвал к себе Нинон и сказал:

— Дочь моя, послушайте меня, берите себе в союзники только время. Пусть никогда не смущают вас ни количество, ни возраст, ни ранг, ни цена, ни внешность, ни обстоятельства, — заботьтесь лишь о выборе предмета во времени, коим будете наслаждаться.

— Простите, что подхватываю вашу мысль на лету, батюшка. Вы и впрямь полагаете, что оба этих французских слова — я наслаждаюсь — имеют смысл, когда их произносят одно за другим?

— Я думаю, что надобно поступать по примеру облаков, — ведите себя так, будто хотите сказать: я проливаюсь дождем.

— Но вы, батюшка, вы, пожелавший пролиться семенем в лоно моей матери, дабы зачать меня, — неужто вы сами в это верите?

Ответа не последовало.

Умирая в возрасте восьмидесяти с лишним лет, Нинон де Ланкло сказала:

— Если бы кто-нибудь мне предсказал, хотя бы приблизительно, подобную жизнь, я бы предпочла повеситься.

Она сказала «повеситься». Она не сказала «дать себя обезглавить».

* * *

Через пятьдесят лет после ее смерти при французском дворе стало модно держать подле себя череп. И когда затихали стоны сладострастия, а голос совести звучал слишком слабо, взгляд обращался к этой мертвой голове. Отцы иезуиты утверждали, что такое созерцание равнозначно покаянной молитве. И благоговейное прикосновение к черепу в равной мере помогало приобщиться к Богу. Эти черепа обставляли горящими свечами, украшали розетками, дабы сделать еще привлекательней. Королева Мария Лещинская велела поставить к себе на секретер череп Нинон де Ланкло. Маркиз д’Аржансон, военный советник короля, вспоминает, что время от времени королева поглаживала этот череп, приговаривая:

— Вот так-то, моя милая!

* * *

Следовательно, одно из двух: либо Нинон после своей кончины, но перед погребением, была обезглавлена.

Либо ее могила была осквернена, труп вырыт, и то, что осталось в целости среди груды истлевших костей, а именно череп, отделили от них, отчистили, выбелили и преподнесли королеве Франции.

Тому, кто не жил в XVIII веке, неведома сладость жизни.

JUL

восхитительной порнографичности текст

Navalmoral

вот этот человек

Navalmoral

что интересно, вчера, после того, как я немного загрузился на тему "я и общество с его давлением, насильно трансформирующим мою природу", прочитал следующую главу. вот она.

Глава XX
Не становись самим собой

В великолепном замке, который Клермоны приказали выстроить поблизости от бывшей столицы франкского королевства, над каждым окном и на каждом фронтоне был выбит их герб. Он гласил: Si omnes ego поп (пусть все, но не я). Иными словами, если все без исключения согласны, пусть хотя бы я стану исключением. Семья обезличивает членов семьи. Общество стандартизирует членов общества. Границы общественного (res publica) расширились за счет безудержного опошления и тиражирования всего «личного» (res privata) — воспитания, веры, образования, болезней, супружеской жизни, старости, смерти. Даже зародышей и тех уже фотографируют в чреве матери. Вселенский вуайеризм, слежка всех за сокровенной сутью каждого. Omnis domine Ego .

Пиндар писал во втором Эпиникии : «Genoi autos essi mathon» (стань тем, что ты есть). Нет, не становись тем, что ты есть! Человека делает индивидом имя собственное, то есть язык, на котором его называют, а это влечет за собой общественный надзор, осуществляемый через посредство глубоко усвоенного языка, иными словами, через бесконечное рабство. Не становись рабом своих родных, не принимай то имя, которое они дали тебе на общепринятом языке, обучив тебя этому языку! В противном случае имя, которое тебе дали, вытеснит тебя самого.

Не становись тем, что Пиндар назвал autos — не становись подобием себя. Не становись idem — таким же. Ибо idem не равно ipse — себе самому. Не становись самим собою, но стань тем, что зовется на разных языках soi, self, sui , священным тотемом, скрытым от чужих глаз, стороной, отказывающейся от общения.
Эгоизм — это, возможно, несбыточная мечта для тех, кто владеет речью. Решениями, которые принимают люди, они вредят самим себе, — так хищные птицы разбивают яйца в собственном гнезде. Чего стоит формула «каждый за себя», если каждый себя ненавидит?! Внутренний мир созидается голосом матери задолго до того, как его заполоняют — гораздо позже — голоса всех других. Но голос, который можно было бы назвать «индивидуальным», не слышен никому. Недрам нашей плоти неведомо то, что составляет внутренний мир.

Не становись тем, что ты есть. Не становись autos. Не становись idem. Не пытайся выделяться среди других, ибо желание выделиться среди других неизбежно причислит тебя к миру других. Ведь тем самым ты и приспосабливаешься к нравам подавляющего большинства, к нравам соперников. Стараться понравиться — значит желать, чтобы тебя идентифицировали. Не старайся понравиться. Не отождествляй себя ни с чем. Не становись идентичным себе самому. Не стремись к себе. Ибо никому по-настоящему не дано коснуться самого важного скрытого, управляющего им нерва, самого сокровенного из того, что живет в его жизни, потому что все мы — дети. Все мы — и мужчины, и женщины — рождены женщинами. Они были нашим домом. А мы всего лишь зачарованные подражатели, ученики, воры. Вся человеческая речь — лишенная корня, украденная — есть ложь. В нас нет ядра. Свойственная нам способность сохранять эмбриональные черты означает, что мы животные, лишенные инстинкта жизни. Тот или иной язык нашего общества означает следующее: все, что позволяет нам выделяться среди других, является благоприобретенным. Возникнув незадолго до обоих царств, наша «сущность» не может резко отличаться от эрогенных отверстий и временных незавершений.

Все наши отверстия — рот, глаза, анус, уши, ноздри — словом, все человеческие признаки — связывают каждого из нас с животным миром, от которого людям так хотелось бы отречься. Чжуан-Цзы говорил, что все отверстия суть признаки незавершения. Чжуан-Цзы писал: «Люди обращают девять своих отверстий и к земле и к небесам».

JUL

с таким лицом хорошо работать Великим Инквизитором, хотя, если судить по приведенным тобой главам, именно этим он и занимается в этой жизни

Iris

вот этот человек

Лицо Это вы были палачом в городе Лилле? Дуа!

Navalmoral

а мне показался симпатичным и располагающим

Iris

А глаза? Глаза куда девать?

Navalmoral

а что не так с глазами?

Iris

Почему не так-то Как раз все ни при нем

Navalmoral

тогда зачем их куда-то девать?

Navalmoral

а с одним закрытым глазом лучше?

Iris

Это так мама шутит

JUL

тут он внезапно на твою Императрицу похож

Navalmoral

Navalmoral

* * *

Однажды Петр сказал Иисусу:

— Господи, нам хорошо здесь…

Но Иисус ответствовал Петру:

— Нет, нам здесь не хорошо.

JUL

вообще, порядочный все же был гондон, между нами говоря

Navalmoral

кто именно, Джул?

JUL

не Петр, Петр просто был довольно слабый человечек, так что в том, что именно на этом камне воздвигнута Церковь, есть какая-то безумная ирония

Navalmoral

Петр просто был довольно слабый человечек, так что в том, что именно на этом камне воздвигнута Церковь, есть какая-то безумная ирония

зато объясняет, отчего так легко задеть чувства "верующих"

JUL

и вообще из всей этой компашки опездолов-апостолов мало-мальски приличным человеком был только Павел

IvanesS

Ребят, в очень, по нынешним временам, опасную для сайта тему уходите.

JUL

Мы слышим тебя Каа паапенька

Navalmoral

* * *

Верните мне мою итальянскую жизнь, мою свободную жизнь! Жизнь, в которой я мог свободно идти куда захочется. Всегда вне дома, всегда на приволье, чтобы читать, чтобы мечтать. Чтобы жить под пышными древесными кронами, под зонтичной тенью пиний…