Пятый персонаж (Робертсон Дэвис)

Mona

а вот это я читала, по ее наводке как раз. мне очень понравилось.

Книжка про мужика, который всю жизнь виртуозно передавал соль

Экспозиция тут практически совершенна: идеальный 1908 год - в литературном сознании время, уже навеки подернутое золотой дымкой предчувствия конца времен перед первой мировой; небольшой то ли почти поселок, то ли уже не деревня Дептфорд, сколоченная из суровых британских пионеров, а также беды и проблемы маленьких мальчиков, которые мучительно окукливаются в мужчин.

Мальчиков, собственно, трое, но только тот, который производит впечатление самого главного по уровню концентрации вокруг него текста, и оказывается пятым персонажем - драматической фигурой, которая двигает сюжет и жизни персонажей вокруг нее, при этом вроде бы абсолютно не двигаясь, вечно пребывая на границе пятна света от софитов и чернильной темени закулисья. Но, разумеется, это такой невнимательный взгляд из зрительного зала, взгляд зрителей, которые прилежнее следят за движением на сцене, нежели за тем, кто это движение обеспечивает.

С такого рассеянного зрительского взгляда и начинается книга - якобы мемуар, который пишет Дунстан Рамси - пишет ясно и яростно - в ответ на клишированную заметку в очень местной пресске по поводу его почетного ухода на пенсию. Заметка рисует тоскливого профессора, ссутулившегося от академического почета и титулованной плесени: 44 года преподавания в школе для мальчиков, золотые часы да закономерный выход на пенсию - в очередь к некрологу - под стук ложек на званом обеде.

Запальчиво, язвительно и едко Рамси пишет оправдание своей жизни, в которой было место всему - и любви, и приключениям, и войнам, и сочинительству, и даже одной маленькой святой дурочке, которая явила ему в жизни три чуда, да так и осталась повязанной с ним навек. Огромная человеческая история началась с брошенного снежка, и окончилась камнем во рту, а между этими двумя огромными вехами нашлось место сотне святых, дюжине бродячих цирков, одному богу, одному дьяволу и одной пропавшей ноге.

Но, разумеется, особенная, отличная от прочего, прелесть этой книги, неохотно замеченная даже фаулзом - в том, как она выстроена и написана. Это исключительно чистый и ясный текст, без провисаний, нелепостей и ненужных "вдругов", к которым иногда прибегают писатели, когда сами себя загоняют в конец главы. Кроме того юмор Дэвиса - явление совершенно уникальное, и достаточно один раз прочитать монолог глянцевитого миллионера Боя Стонтона про то, каким крутым гуру экономического маркетинга был Иисус, чтобы покрыться струпьями лингвистической зависти к таким формулировкам.

И, разумеется, это чрезвычайно оптимистическая вещь - редкая по нынешнему времени - о ценности и красоте отдельной жизни, даже если вся соль ее - в соли.

peggotty, 2012-04-30